Что же такое “ТОПОС”? Все очень просто – это “СОПОТ” наоборот. Именно так политеховские студенты-радиофизики назвали свой фестиваль “в пику” весьма популярному “соцсоревнованию” времен застоя. Поначалу “ТОПОС” был своего рода капустником с некоторым количеством песен под гитару. Однако, чем дальше, тем больше этих самых песен становилось, и в конце концов “ТОПОС” приобрел свой нынешний облик.

Первый фестиваль состоялся в 1968-м году. И через его “руки” за все это время прошли очень многие известные барды – Виктор Гагин, Евгений Исакевич, Михаил Трегер, Вячеслав Вахратимов, Алексей Брунов, Николай Простаков, Наталья Сарпова и многие-многие другие (ходят даже слухи о причастности к “ТОПОСу” Андрея Козловского и Бориса Полоскина)…

В начале 90-х “ТОПОС” едва не прекратил свое существование. Уехал в Америку его организатор Владимир Волков-Китаин, в результате чего в 1990-м и 1991 году фестиваль не проводился. Казалось, “ТОПОС” постигнет участь многих других фестивалей, также “свернувшихся” в то сложное время. Однако энтузиазм бардов-политехников, при поддержке дирекции студенческого клуба ЛПИ и клуба авторской песни “Ваганты”, победил. В марте 1992-го состоялся 23-й по счету “ТОПОС”. Его провели, можно сказать, задним числом – за 1991-й год. А уже с декабря 1992-го привычное “расписание” было восстановлено (традиционные сроки проведения фестиваля – первый уик-энд декабря).

Из “узкополитеховского” фестиваль со временем превратился в крупный городской слет, куда приезжают поэты и авторы-исполнители из Москвы, Мурманска, Великого Новгорода, Нижнего Новгорода, Челябинска, Норильска, Калуги, Петрозаводска, Электростали, Арзамаса-16, Новосибирска и других городов нашей необъятной Родины.

Одна из важнейших задач, которую “ТОПОС” решает не без успеха – это поиск новых имен в авторской песне. (“ТОПОС” для молодого неизвестного автора – это возможность показать себя, найти своего слушателя… Любопытно, что около половины участников фестиваля впервые в жизни вышли на сцену именно здесь, в Политехе.) В числе открытий последних лет: Владимир Розенбаум, Татьяна Королева, Надежда Трифильцева, Александр Гинзбург, Ася Анистратенко, Светлана Климович, Андрей Коган, Михаил Капустин. Петр Термен…

Евгений Исакевич

Про фестиваль я узнал случайно: проходил мимо актового зала, увидел пацанов с гитарами. (В соответствии с возрастом и уровнем развития искренне считал, что, ежели пацаны играют на акустических гитарах - это от беспонтовости, нет доступа к настоящим электрогитарам и аппаратуре). Зал был набит битком, вход по билетам. Спросил у одного из гитаристов: «А чё это тут?». Тот сказал: «Хочешь, проведу?» - и провёл через сцену в зал. Вот так, с лёгкой руки Вити Гагина, я и погрузился в бардовскую песню. Концерт я смотрел стоя, поскольку все сидячие места в зале уже были заняты.

Витя, кстати, стал лауреатом конкурса, пел Филатова/Качана «Так Вы говорите, что слёзы людские - вода? ...Да...» Исполнение - потрясло. До этого я, конечно, слушал и слышал всякие бардовские песни, но, как говорится, «не доходило»...
Помнится эпизод из моего дебютного «ТОПОСА»... В общежитии 2-3 человека прослушивали на предмет - что выпускать на конкурс? Я ради конкурса соорудил нечто военно-патриотическое, - по моему, на стихи Асадова. Что-то про овчарок, взрывающих танки. Ну, и для комплекта - песню на первые свои школьные стихи («Я не собака, не грызу...») И эти добрые люди уверенно, с удовольствием отсекли первую и вытолкнули на сцену со второй...

В какой-то момент, уже будучи в зрелом «бойцовско-лауреатском» возрасте, я, не уловив логику жюри при раздаче слонов, наивно предложил внедрить систему отчёта жюри о своих действиях. То есть, «пусть жюри поставит свои оценки напротив фамилий участников» - и все будут знать, «а судьи кто» и «кого за что». Сие предложение вызвало гнев жюрящих (в основном, Анны Ильиничны) - что, собственно, сильно повлияло на результаты моих последующих выступлений где бы то ни было.

Иван Густов

Мы с Саней Левиным еще со школы вместе играли на гитарах. В основном, распевали песни Никитина, стараясь, чтобы вышло не хуже, чем у его ансамбля. Даже участвовали в литературных постановках, подбирая аккорды или делая раскладки понравившихся песен. По нашему мнению, получалось довольно точно по музыке и по раскладкам на гитарах/голосах.

Ну, а после школы умудрились поступить в Политех. Саня - на дневной ГТФ, а я на вечфак ФАУ. Днем работал, вечером спал на лекциях. Уж не знаю где, но Сашка познакомился со Светой Хахамовой. Вероятно, она сказала ему про «ТОПОС», а меня поставили перед фактом - давай выступим квартетом: мы с Саней, Светка и Миша Холодилин (наш одноклассник, учился тогда в ЛТИ ЦБП). Прослушивание прошло как-то незаметно, только вот квартет превратился в трио, поскольку Миша чего-то застеснялся. Пели тогда то, на чем набили руку еще в школе: Виктора Берковского – «Контрабандистов» и «На далекой Амазонке». И то, и другое прошло на ура, да и неудивительно, - песни сильные. Впрочем, приз зрительских симпатий заработали, скорее, своим задором и, не побоюсь, похожестью на оригинал. Анна Ильинична (глава жюри) была в восторге...

Фестиваль в те годы проводил клуб «ТОПОС» совместно с профкомом Политеха и клубом «Меридиан». Сколько помню, председателем жюри была Яшунская Анна Ильинична, которая и собирала команду жюри. В разные годы там были Простаков, Трегер, Брунов и Богдановская и другие известные люди, что не мешало им поначалу наравне участвовать в конкурсах. Как, к примеру, Коля Простаков в 1979-м.
Ну, а после этого как-то автоматически стали членами клуба «ТОПОС» - он тогда собирался по средам на втором этаже в спорткомплексе студгородка. Помнится, под нами репетировал «Пикник», страшно бухая ударником, и Игорь Пак сбегал вниз и с ними ссорился... Позднее на посту руководителя клуба его сменил Миша Нирман.

Про атмосферу «ТОПОСА» могу сказать только одно: весь зал был пропитан теплотой и дружелюбием. Замечу, что это особенно ощущаешь, когда стоишь на сцене и видишь перед собой более тысячи блестящих глаз и чувствуешь вот это биополе, энергетику зала и ту самую теплоту...
При мне, с 1979 по 1985 год, «ТОПОС» всегда проводился в Актовом зале Главного здания Политеха. Зал большой (800 мест), но все равно приходилось дополнительно ставить стулья из соседних аудиторий. Стульев этих все равно не хватало, и народ стоял позади и сидел в проходах. Помнится, что в 1979-м кто-то насчитал 1 300 человек... Сознаюсь, что многие (и я тоже) проводили знакомых ребят через задворки сцены, где участники подготавливались и распевались. Коридоры Политеха вечером, когда проводился фестиваль, были пусты, будто выметены - все были в зале.

Особых последствий по отношению к лауреатам «ТОПОСА» не наблюдалось. Разве что выходила скупая статейка в газетке «Политехник», да вывешивалась в подвале Главного здания стенгазета с фотографиями. Ну, конечно же, иногда отношение преподавателей на зачетах было иногда более мягкое, если они сами посещали конкурс. Но самое главное - это отношение своих же ребят-студентов: КСП в те времена был очень популярен (только название «самодеятельная песня» коробит до сих пор)...

Из «топосовской» жизни помню, как ездили с Паком в Сосновый Бор выступать в клубе «Ингрия», как тусовались по средам в клубе, где-то еще выступали перед детьми. Ну, а когда появился Миша Нирман, то запомнилась его поза перед черным расстроенным клубным роялем и черная мохнатая борода - он взялся учить нас нотной грамоте и основам гармонии, довольно часто приходилось перепевать и изменять звучание песни, интонации...

Готовились мы с Саней к конкурсам довольно стремительно. Где-то за пару недель до конкурса собирались либо у меня, либо у него дома (жили рядом) и, выбрав песни по душе, начинали ломать головы над раскладкой голосовых и гитарных партий, после чего пробовали многократно. Очень выручал магнитофон - прослушивали себя со стороны и исправляли то, что не нравилось. В последнее время ударились в Исакевича, если не ошибаюсь, на последних наших конкурсах пели только его песни. Саня тогда уже бросил Политех, а Женя Исакевич закончил учиться и исчез в своем заполярном Кировске...

Михаил Трегер

Если не ошибаюсь, мое появление на «ТОПОСЕ» произошло с подачи ребят из «Меридиана». Мне там сказали: мол, надо идти. И мы с моим тогдашним приятелем Юрой Белячковым пошли на конкурс. Что интересно, мы вместе с ним пришли в «Меридиан», и потом вместе оказались на «ТОПОС». По-моему, это было в 1974-м году. И я с первого раза неожиданно для себя стал лауреатом. И потом эта традиция почему-то продолжилась на Грушинском...

Предварительного прослушивания в том году не было. Просто нас всем чохом запустили на сцену, до этого организовав жеребьевку – кому за кем выступать. Белый зал был набит битком. Попасть туда в качестве зрителя было трудно: помню, народ стоял вдоль стен и сидел в проходах. Когда я в начале 1980-х оказался в жюри «ТОПОСА», предварительное прослушивание уже было. Ситуация по заполненности зала была сходная. Но уже на люстрах не висели...

Кто был в жюри тогда, в начале 1970-х? Из знаковых фигур с ходу вспомню Евгения Клячкина. Он, если не изменяет память, в 1973 году дал лауреатство Юрию Рыкову – как исполнителю... В 1974-м Клячкина в жюри почему-то не оказалось, но были и другие уважаемые люди.
В конкурсной программе 1974 года авторов было очень мало. Человек пять всего... Были очень интересные исполнители. Один чудный товарищ пел «В Ялте ноябрь» Визбора, - и, в общем-то, очаровал всех. А лауреатом он стал с «Комсомольской богиней». У него был потрясающий голосовой диапазон – от тенора до баса. Потом он уехал куда-то по распределению – и канул...

А когда я был уже в жюри, одну из песен Высоцкого – «Он вчера не вернулся из боя» - пел парень по фамилии Волынский (из Корабелки), который входил в студию «Гулливер». Я впервые услышал исполнение песни Высоцкого без всяких претензий на то, что нас уже задолбало – эти хрипы, надрыв и т.п. И при этом пел он мощно и красиво. И с великолепной «гитарой», что характерно. По тем временам это было редкостью...

Николай Простаков

Если не изменяет память, в «ТОПОСЕ» я участвовал четыре раза: с 1976 по 1979 годы. В 1978-м - с ансамблем «Краски». О «ТОПОСЕ» тогда не узнать было невозможно - такой был популярный конкурс.

Прослушивались за неделю до концерта, кого-то отсеивали - и добро пожаловать в актовый зал, который, по моим воспоминаниям, всегда был полным, т.к. это было городское мероприятие, в том смысле, что были участники из других вузов.

Победителей определяло жюри с «меридиановским» уклоном, вручали какие-то грамоты (даже где-то сохранились, кажется). «ТОПОС» - это всегда был праздник - как для зрителей, так и для выступающих. И потом, раза два работая в жюри, я в этом убеждался...

В 1976-м я в первый раз выступал со сцены, был жутко нахален, так как только-только взял в руки гитару. А «прима» 1976 года - Витя Гагин... В 1977-м я удостоился каких-то пряников. Не помню каких, но, кажется, лауреатских, т.к. помню, что после третьего лауреатства я перестал участвовать в фестивале - пора и честь знать. Потом несколько раз был в жюри...

Виктор Аникеев (первый президент клуба «ТОПОС»)

- Впервые о «ТОПОСЕ» я узнал в декабре 1973 года. Я в ту пору учился на подготовительном отделении (на ул. Хлопина). Нам принесли четыре билета на «какой-то конкурс самодеятельной песни». В ту пору для меня слово «самодеятельность» означало «два прихлопа - три притопа» под гармонь в сельском клубе... Я не хотел их брать, эти билеты, но мне сказали, что в день конкурса я смогу их принести в главное здание и там сдать. В день конкурса я потащился в Главный корпус, не надеясь сбыть эти злосчастные билеты (а они стоили бешеных денег - аж по рублю!!!)... Еще за остановку до Политеха у меня вдруг начали спрашивать «лишний билетик» на «ТОПОС». Стало любопытно! Три билета сдал по три рубля за штуку; на четвертый пошел сам. И тогда впервые увидел, услышал и с первого аккорда полюбил НАСТОЯЩУЮ песню.

Организовывали все это через комсомол. Большую помощь оказывал клуб «Меридиан». Было прослушивание – так называемый «худсовет». Песню могли не пропустить, если она вдруг казалась кому-то из комсомольских или партийных «членов худсовета» не очень идейной или намекающей на что то. Но все равно прорывались...

Что касается «последствий» для лауреата конкурса... В принципе, главное - это то, что его узнавали, он начинал участвовать в концертах, других фестивалях и т.д. А вот когда мы организовали первый питерский фестиваль КСП в ноябре 1979 года - тогда «последствия» были совсем иными. В частности, я был отчислен с шестого курса ФАУ.

Вячеслав Вахратимов

- Как-то, летом 1970-го работал я в стройотряде на Алтае. Пел там песни под гитару... И оказалось, что среди членов отряда есть ребята из студенческого театра Факультета радиоэлектроники (ФРЭ). Насколько я помню, именно они организовывали и проводили всевозможные конкурсы. И вот, они мне говорят: «Хочешь выступить на «Топосе»?» А я спрашиваю: «Что это такое?» Они мне, конечно, все рассказали. Говорю: «Пожалуйста. Если я там буду кому-то интересен. А что петь?»
Даже не помню, что я пел на том, самом первом для меня «Топосе», в 1971-м. У меня дома где-то хранится фотография – где я выступаю на этом фестивале...

Атмосфера там была очень интересная. Тогда были очень модны выступления фигуристов. Белоусова – Протопопов, Роднина только-только начинала... А поскольку мероприятие организовывал студенческий театр, то был не просто конкурс, а некое театрализованное действо. Прямо на публике сидело жюри. Выбрасывало эти таблички с баллами: у кого - «5,8», у кого - «5,6»... Причем, номинации были соответствующие: «Одиночное катание», «Парное катание», «Мужчины», «Женщины», «Произвольная программа»...

Перед каждым «Топосом» было цензурное «сито». Приходила дама (видимо, из райкома) с большой прической, и мы в большом актовом зале перед этой дамой показывали свои песни. И она, соответственно, давала или не давала «добро». А рядом с этой дамой сидел представитель института – кто-то из профессоров (сейчас не вспомню его имени), очень приятный человек. Насколько я понимаю, он нас «патронировал». И если возникали какие-то вопросы, он нам по-товарищески подмигивал. Мол, ребята, все будет нормально. То есть, несмотря на цензуру, поддержка со стороны Политеха была. И это было очень важно...

Я не помню, чтобы с прослушивания кого-то выгнали или отсеяли. Все проходило довольно демократично. И если у кого-то что-то плохо получалось – либо он сам это видел (мол, не катит), либо мы ему по-дружески помогали. Тем более, что атмосфера была скорее, не конкурсная, а театрализованная. И каждому отводилась своя роль. Поэтому все понимали: мы участвуем в неком спектакле под названием «конкурс».

Конечно, тогда был иной уровень, чем сейчас. Аккорды списывали друг у друга, мелодии. Потому что оригинал песни можно было найти далеко не всегда. Это сейчас найдешь все, что угодно - и оригинал, и 25 исполнений песни. А тогда – только затертые пленки. И, конечно, часто врали слова, мелодию. От оригинала отходили... Это, кстати, была одна из самых интересных сторон «Топоса» – кто-то больше знал песен, кто-то меньше. И мы, так сказать, обменивались материалом. И я сам там узнал немало новых песен. В частности, впервые услышал от Лени Нирмана песню Арика Круппа «Заморозки». Арик как раз в 1971 году погиб...

Кстати говоря, Нирман не учился в нашем институте. В «Топосе» участвовали не только студенты Политеха, но и приглашенные конкурсанты. Авторов было немного. В основном – исполнители.

Фестивали тогда проводились в Белом зале. Ажиотаж сумасшедший. Полный аншлаг! Меня это потрясло еще на первых моих фестивалях – в 1971- и 1972-м. Народ вдоль стен чуть ли в несколько рядов располагался. Попасть было почти невозможно. И это был Праздник. Причем, было не столь важно, кто какое место займет. Все ждали какой-то изюминки – все-таки театр. А ребята из ФРЭ, со своей стороны, старались эту изюминку создать. Искали какие-то нестандартные ходы...
Конечно, аппаратуры нормальной не было. Всего один паршивый микрофон на стойке. Гитару вообще не слышно было. Но в зале, несмотря его немалый объем (800 мест, кажется), была полная тишина. В принципе, можно было петь вообще без микрофона. Все было слышно...