Всеволод Колюбакин
(Санкт-Петербург)

Специальный приз
фестиваля "Топос -2003"

Дипломант
фестиваля "Топос-2002"

Аудиозапись выступления на "Топосе-2003"
находится ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ.

Персональная страница автора:

"Топос-2003":

Антарктида-Ямайка

"Но не выросла еще та ромашка..."
А. Якушева

"У меня на кухне в клетке землеройка..."
И. Саркисов

Не грызет меня фальшивая обида,
не колышет даже культовая чайка.
Ждет меня в старинной книжке Антарктида,
Ждет меня на диске лазерном Ямайка.

Мы с тобой тот диск раз десять проиграем,
синей пастой лист бумажный изувечим.
Вот и стал я разжиревшим попугаем,
оглашаю джунгли воплем человечьим.

Сон и завтрак - не создать из них гибрида,
липнет к пальцам день, как в бане общей шайка.
Просыпаемся - сплошная Антарктида,
засыпаем - скоротечная Ямайка.

Город мой возьми, и хватит репараций,
славный город - остальное нам до фени.
Я кручусь в стволе, а мне б не надорваться,
и маячит вдалеке кружок мишени.

Я не ранен, а что корчусь, так, для вида -
выйдет просто офигительная байка.
У меня горчит в стакане Антарктида,
у меня бурлит в кофейнике Ямайка.

Злобный птица, где ж ты шляешься, паскуда?
Задолбался ждать тебя на бранном поле,
я живым еще секундочку побуду,
а потом я над сюжетами не волен.

Кончен бал, завял хип-хоп, прошла коррида,
на последнем обороте скрипнет гайка.
Где-то слева, в подреберье - Антарктида,
и под черепом - полнейшая Ямайка.

Жизнь в стиле кантри IV

"Мачо, дай 10 рублей." Б. Панкин

Не галди, моя Матрена, все надежды навернулись,
не случилось хит-парада, вышел полный фарс-гиньоль.
Мы общались немудрено: то - масдай, а это - рулес,
мы смотрели "Десперадо", потребляя алкоголь.

Ай-яй-яй-яй-яй, твой муж не придет.
Хором негромко: get out off my cloud.

Я забыл на Петроградке полусонного мустанга,
он грызет трофейный "Вискас", его босс Хосе Марти,
в спецназовской укладке - нарты, шкура и яранга,
чтоб рвануть Урюпинск-Фриско и не змерзнуть на пути.

Давит череп шелк банданы, потонул мой "Наутилус",
шишел-мышел, все такое, выпил, умер - как живой,
развернул меридианы, ничего не изменилось:
то ли в Анхель на каноэ, то ли в кактус головой.

Ай-яй-яй-яй-яй, твой милый - кретин.
Хором негромко: the blown in the wind.

Истый мученик науки, и с мозгами все в порядке,
но пустил вражина дезу в ночь неточенных ножей.
Сунут ствол, заломят руки и потащат к танцплощадке,
где заводит "Джованезу" обкурившийся ди-джей.

Мы на цель заходим в паре, как Стальная Эскадрилья
("Тополь-M", маваши-гири, старый добрый мэшин-ган).
По ларькам бутылки шарит малолетняя герилья
(рожу проще, ноги шире, и ващще - но пасаран).

Ай-яй-яй-яй, ты - мадхет, я - анхайр.
Хором негромко: comon light my fire.

В декольте гляжу влюбленно (не хухры-мухры - версаче),
чашка чая, сигарета и часок погарцевать.
Не нуди, моя Матрена, ща уйдет патлатый мачо
в скороходовских штиблетах и очечках минус пять.

Ай-яй-яй-яй, закрывают метро.
Хором негромко, негромко, негро...

"Топос-2002":

***

Усталый, скрипучий экспресс грязно-серого цвета
несет в пустоту нас, а я напеваю регтаймы -
такие чужие в рисунке холодного лета -
тромбонного жаркого сна музыкальные займы.

Как странно, на стенках ни слова про смерть и Кобейна,
как странно, не лезет с проверкой начальник дозора,
как странно, что я все мусолю бутылку портвейна,
как странно - он так не похож на тот самый, который...

На тот, на который, смеясь, вытрясали карманы,
{всегда не хватало рубля, но купить удавалось),
который в виски поутру колотился тараном,
На тот, под который в душе кое-что задержалось.

Смешные обрывки бумажек, гудки в черной трубке,
Безумно-балтийского ветра холодное жало,
немного истерики, собственной лени устпуки,
и то, что любовью для нас неожиданно стало.

И то, что для нас неожиданно стало любовью,
мешало пятну, что упорно катилось с востока.
А впрочем, все это - лишь мелкий курсив к послесловью,
к роману дорожному с горькой цитатой из Блока.

Как жалко, нет сил, чтоб глазами чуть-чуть улыбнуться,
почувствовать сморщенным сердцем отсутствие веса.
Как жаль, нам с тобой никогда, никогда не проснуться
в пустынной утробе ползущего к небу экспресса.